Бастард фон Нарбэ - Страница 119

119

* * *

Корнелий Беляев, профессор, доктор технических наук, член Его Императорского Величества академии наук, заведующий лабораторией организации и ведения программ психологической помощи Его Императорского Величества научно-исследовательского медицинского центра «Ксиласкар», терпеть не мог своих пышных титулов. Он отзывался на уважительное «проф» со стороны младших сотрудников, дружеское «Корней» от равных, и нейтральное Беляев-амо от всех остальных. Остальных хватало. «Ксиласкар» постоянно получал государственные заказы, а это подразумевало постоянное общение с чиновниками и мирвоями, и даже аристократами.

С последними имели дело как раз сотрудники лаборатории Корления, на внутреннем арго «Ксиласкара» – корректоры». Сами они ничего, конечно, не корректировали, всего лишь составляли индивидуальные программы работы с детьми-аристократами. Но, что правда, то правда, программы предназначались для внесения изменений в психику. И работали в лаборатории преимущественно телепаты. А за теми, стараниями имперских идеологов, давно закрепилась недобрая слава мозговедов и мозгоедов. Здесь, в «Ксиласкаре», правда, к телепатам относились абсолютно так же, как ко всем остальным сотрудникам – ну, ученые, ну, талантливые, так здесь таких сотни, – однако то, что они общались иногда с живыми аристократами, все-таки, выделяло их на фоне прочих ксиласкаровцев. Считалось почему-то, что через «корректоров» можно добиться каких-нибудь поблажек у руководства. Да что там! С ними даже начхоз дружил.

И вот в этой-то мирной, дружеской, исполненной взаимной вежливости атмосфере лаборатории что-то такое… появилось. И осталось. Предчувствие событий, чего-то очень значительного, перемен, а возможно, даже, потрясений. Телепаты – мастера защищать и прятать мысли, эмоции, вообще душевные движения. Но телепаты Корнелия из года в год десятилетиями сотрудничали друг с другом, и их мысли, равно как и эмоции, и настроения, давно уже образовали этакое специфическое поле. Интереса ради они, в конце концов, даже параметры поля посчитали и написали коллективную монографию об особенностях постоянного взаимодействия телепатов. Для внутреннего пользования, конечно же. «Ксиласкар», вообще, не был хоть сколько-то известным научным центром. «Ксиласкар», он для другого.

Как бы там ни было, ощущение появилось, и к нему следовало прислушаться. «Корректоры» уловили нечто, носящееся в воздухе всего центра, а в лаборатории это нечто просто стало наиболее ощутимым и поддающимся анализу. Анализ показал, что с похожим настроением в центре ждали когда-то визита Великого Кардинала. В «Ксиласкар» направлялся очень высокий гость, возможно, вновь Его Высокопреосвященство, и вот-вот должна была начаться подготовка к встрече.

Ничего особо интересного. Корнелий посоветовал своим телепатам уже сейчас взяться за отчеты о достижениях, потому что руководство ведь затребует – со всех лабораторий захотят чего-нибудь, чем можно похвастаться – и собирался выкинуть предстоящий визит из головы. Вот состоится очередное заседание Ученого Совета, там новость объявят вслух, скажут, кто летит, объяснят цели и задачи, и можно будет приступать к выполнению. Лишь бы работе не мешало. А зачем Великому Кардиналу мешать работе «Ксиласкара»?

Тут-то лично от Бориса Ибрагимова, директора центра, и пришел приказ, встряхнувший всю лабораторию: пересчитать программу импринтинга Дома фон Нарбэ и сделать ее пригодной для взрослого аристократа.

В Доме фон Нарбэ хватало взрослых аристократов. У них там уже пятнадцать лет не рождалось детей, а вот взрослых было предостаточно. И все, естественно, прошли импринтинг еще в детс…

Нет! Не все.

Но ведь не может такого быть…

А «Ксиласкар» готовился встречать гостя, но готовился как-то очень аккуратно, осторожно, не привлекая внимания. Слухи расползались неохотно, почти через силу. Кто прибудет – неясно, ясно лишь, что большая шишка. На Ученом Совете так ничего и не прояснилось, вяло помусолили рутину, с тем и разошлись.

Ждать было нельзя. Промедление могло оказаться роковым. Если Корнелий угадал, если невероятное предположение при всем его безумии было верным… то медлить недопустимо. Высокий гость, которого ожидают, но, кажется, боятся увидеть, «на ты» с пространством, и путешествует очень, очень быстро.

Вот только, действительно ли это он?

Ждать было нельзя, и Корнелий решился.

Ронг Ю, старейший из телепатов «Ксиласкара», работал в лаборатории столько лет, что ему полагалась двойная, если не тройная пенсия. Вот на пенсию-то Ронг и собирался. В самое ближайшее время. Собирался он уже года два или три, но все не складывалось. То Корнелий просил задержаться, то особо интересная задача попадалась, и тут уж руководство споспешествовало повышением жалования или радующим душу подарком – намекало, значит, что сахе Ю в «Ксиласкаре» любят и ценят, а на пенсии ему будет абсолютно нечем заняться. «Корректорам», как и всем прочим телепатам, закон запрещал иметь семью. Закон, в общем, и телепатов запрещал, но эта проблема решалась где-то на очень высоком уровне, а вот запрет на семьи не решался даже там. Но не Ронгу Ю было бояться бездеятельной жизни на пенсии. Его ожидал курортный поселок, расположенный на личных землях Божественного Императора, общество таких же, как он, верных Империи и науке телепатов, а еще визиты молодежи с вопросами, проектами и желанием засвидетельствовать почтение одному из патриархов центра; и, конечно, общение с коллегами, которые еще даже не мечтают о выходе на пенсию.

119