Бастард фон Нарбэ - Страница 154


К оглавлению

154

Вартай огляделся. Взгляд выцепил набитое доверху мусорное ведро,  стопку пустых кювет из-под пайка на дальнем столе, слои пыли на всех поверхностях – все, к чему давным-давно привык, замечать перестал, а сейчас снова увидел. Надо прибраться тут, что ли. Шрам бардака не одобрит.

Вартай вскочил с кресла и начал поспешно наводить порядок. Даже не вспомнил о том, что Шрам бардака попросту не увидит. Про слепых и слепоту на Мезаре старались не говорить и даже не думать.


*  *  *

– Если ты не начнешь нормально есть, я прикажу кормить тебя внутривенно.

– Если ты не перестанешь разговаривать со мной, как с ребенком, я раздам нуждающимся твой запас сигарет.

– Если ты не перестанешь вести себя как ребенок…

– Заткнитесь вы оба, – не выдержал Кубва, – цапаетесь, будто…

«Будто сто лет вместе прожили»

Он им завидовал. Казалось бы, чему там завидовать-то, один калека, второй нянчится с ним, будто сам к инвалидному креслу прикован, а вот... все-таки. Сам Кубва давно уже ни с кем не делил келью. Разные женщины приходили и уходили, а так, чтобы прийти и остаться, никого не было. Не везет. А, может, характер. У Ямана тоже – разные женщины. Приходят, уходят. А живет он в одной келье со Шрамом, и хотя свободных помещений хватает, оба ничего не собираются менять. Яман говорит, что лучше него никто с обязанностями сиделки не справится, Шрам об этом вообще ничего не говорит. Надо понимать, то, как Яман справляется с обязанностями, его устраивает.

Вартай их встретил на пороге:

– Благословите, преподобный отец. 

Так нервничал, как будто к нему Великий Кардинал в гости явился. Когда Кубва или Яман в аппаратную заходили, чусров сын и кланялся-то с ленцой. А тут, гляди-ка. Поклон в пояс, и улыбается так, будто рад до смерти. Может и рад, да только лучше б он кюветы из-под жратвы не под стол спрятал, а на кухню сдал. Потому что воняет так, что и покрепче Шрама кто-нибудь сомлеет.

– Унеси, – Кубва ткнул пальцем в кюветы. – Где письмо?

Вартай снова поклонился, включил ридер, собрал дрянь и исчез. Яман перевел вентиляцию в форсированный режим. Из динамиков ридера послышался голос: молодой парень что-то говорил на непонятном языке. Кубва и слов-то разобрать не мог, парень спешил, волновался. Яман зато уставился на динамики, как будто из них ангельское пение раздалось. Потом посмотрел на Шрама. И Кубва посмотрел на Шрама.

А Шрам что? Он как всегда. Спокойный, прямой, будто палку проглотил, и по лицу ничего не понять. Да хатир еще, как зеркало, тоже с толку сбивает.

Запись закончилась. Яман наклонился к креслу:

– Что это?

– Понял что-нибудь? – спросил Шрам.

– Frater, – сказал Яман, – вот это слово понял. Остальное нет, но язык узнал. Ты на нем разговариваешь во сне.

Шрам направил кресло к столу с дуфунгом. Переломанные пальцы-когти безошибочно нашли нужные кнопки на пульте, выбрали нужные команды на мониторе. Это он умел, хоть слепой, а получше зрячих.

– Микрофон, – рука скользнула над столешницей, опрокинулся стаканчик с какой-то мелочевкой для текущего ремонта, покатились по полу валявшиеся на краю стола отвертки. Кубва сообразил, что Шрам действительно слепой – вспоминать об этом по-настоящему приходилось нечасто – сунулся, было, помочь, но Яман успел раньше. И тут, наконец, Кубва осознал главное: он так ни убыра и не понимает. А эти двое явно знают, что делают. 

– Что в письме?! – он спросил так громко, что Шрам даже чуть поморщился. – Что за тарабарщина, в эхес ур ее, к серым чусрам, иччи всех дери?!

Яман сказал:

– Латынь…

Шрам, не оборачиваясь, бросил:

– Молчать. Оба.

И они замолчали.

Письмо, пришедшее с «Сонсарка» было длинным и уж очень взволнованным. Ответ Шрама – коротким и деловым. Он, кажется, вообще не удивился. Письмо на латыни. Язык церкви. А Шрам не удивлен. Он будто все время знал, что на «Сонсарке» появится какой-то священник, который захочет поговорить с Мезаром… Или, стоп… Или он и правда знал? Ведь не может же такого быть, чтобы священник попал сюда за дело, а не по ошибке. Ошибку представить трудно, но представить священника на Мезаре – невозможно. Шрам ждал, когда церковь всё исправит. Ждал и дождался. За ним прилетели. Его заберут… как-нибудь.

И что делать? Его как-нибудь заберут, а остальные без него – что?

Нет, неправильно. Сбежать с Мезара нельзя, выход отсюда только в одну сторону – в трупосжигатель. Нет никаких механизмов, позволяющих забрать кого-то. Кроме одного-единственного – открыть входные люки, пока «Сонсарк» на поверхности.

Здесь тысяча человек. «Сонсарк» может превратить их в пыль одним или двумя выстрелами… неизвестно, из чего он стреляет, но когда-то в давние времена с Мезара попробовали убежать. Положились на кислородные маски шахтерских костюмов, дождались когда «Сонсарк» сядет. Тогда внешний люк еще открывался изнутри, а не с гаримы.

Пыли на поверхности добавилось. Вот и весь побег.

После этого переделали автоматику люка, и уйти из тоннелей стало невозможно. Но шахтерские костюмы с тех пор не изменились. Тысяча человека. Что смогут сделать на «Сонсарке», если один человек из этой тысячи обязательно нужен живым?


*  *  *

Март чуть не умер, когда услышал его.

Дуфунг подал сигнал о сообщении. Капитан Самнанг открыл письмо. И они все услышали. Спокойный, холодный голос. Лукас. Живой! Живой, хвала Господу! И глупо так, но сразу подумалось, что Беляев солгал. Что ничего он не сделал, и с командиром все в порядке, что с ним не может случиться ничего…

154