Бастард фон Нарбэ - Страница 47

Он и жил, ёлы. Чего ж не жить в этакой-то идиллии человеку со Старой Терры? Киборгу, ага. Даже в церковь ходить привык.

У них тут чётко: в церковь надо ходить каждый день, хотя бы один раз, с утра. И ходят, не рыпаются. На Дэвида соседи по улице дня через три коситься стали: как так, приехал человек, живёт, а в храм не ходит. Дэвид ненавязчиво объяснил, что он после перелётов несколько дней плохо себя чувствует. Отнеслись с пониманием: полёты через «подвал» любого доконают. Ну, а через недельку, хочешь, не хочешь, в церковь идти пришлось.

Поп, отец Йоз, нового человека сразу отследил – приход невелик, все всех знают. После проповеди попросил задержаться, мол, познакомиться надо, то да се. Исповедаться, опять же, новому прихожанину не помешало бы, наверное.

Вот на исповеди Дэвид и напрягся. К визиту в храм он готовился, ясное дело, куда ж без подготовки-то на чужую территорию? Ну, и грехов себе придумал немножко. А отец Йоз этот, – из ордена Скрижалей, само собой, пастыри все оттуда, – он исповедь выслушал и спрашивает:

– Что вы хотите утаить, сын мой? И зачем? Господу и так ведомы все ваши проступки, вы же, пытаясь скрыть их на исповеди, только оставляете тяжесть на душе. А ведь ей, душе, куда лучше, когда она легка и свободна.

Вот так! О том, что приходские священники – все эмпаты, причем обученные, работающие и на прием, и на передачу, Дэвид знал. Но такой высокой квалификации не ожидал, не в Девятом Полисе, по крайней мере, тут же сплошь благонадежные подданные живут. Пришлось мобилизовать ресурсы и выкручиваться на ходу. Дэвид честно рассказал, что согрешил, присвоив чужое. В долг, значит, у одного взял, а вернуть – не вернул. А так вышло, что возвращать-то пока и нечего. Но кредитору же не объяснишь, он теперь Дэвида ищет, пасть порвать хочет. Отсюда и тяжесть на душе. Совесть мучает, да.

– Вы, сын мой, путаете совесть со страхом попасться, – пожурил его отец Йоз, – чем повторяете ошибку многих мирян. Грех я вам не отпущу, пока вы по-настоящему не раскаетесь в том, что сделали, однако, если кредитор или его посланцы действительно явятся «рвать» вам «пасть», вы всегда можете найти защиту под крышей этого храма.

Обошлось, короче. Дэвид неделю тренировался, прежде чем снова разговор с пастырем на эту тему завести. Сказал, что раскаялся. И что долг вернул, так что целостности его пасти теперь никто не угрожает. Не зря тренировался – поверил священник, хоть и эмпат. Ну, а в храм Дэвид теперь ходил ежеутренне. Вот жизнь! Узнали бы ребята на Земле, смеялись бы до смерти.

Ну, а что делать-то? С волками жить – по-волчьи выть, не так разве?

Глава 4

«Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику»

Второе послание к Тимофею (2:4)

Посадка. «Оса», совершив разворот, хвостом вперед влетает в открытый денник.

Март садится, чуть запоздав: ему нужно больше времени, чтобы сбросить скорость и развернуться, но здесь, в ангаре, отставание на доли секунды простительно, а в бою он цепко висит на хвосте у ведущего, без малейших задержек выполняя самые сложные маневры.

Хороший пилот.

«Хороший мальчик», – стягивая шлем, Лукас улыбается краешком губ, и слышит в шлемофоне:

– Я еще научу тебя улыбаться по-настоящему.

Марту плевать на то, что их всех их переговоры слушают и пишут.

Впрочем, это же монастырь. Здесь все всё обо всех знают.

И в этот раз, выходя из денника, Лукас никого не ищет, среди встречающих. В этот раз он помнит – искать больше некого. Поэтому, пропустив в денник техников, он ждет у входа. Ждет, пока ведомый нагонит его, чтоб вместе отправиться на разбор полетов, а потом – в жилые отсеки.

Вместе. Вдвоем. Так, как и должно быть.

И в ярких, синих глазах Марта недоверие сменяется пониманием. Изумленной, радостной признательностью.

Поход обещал быть несложным – патрулирование, переходы от станции к станции по обжитым трассам, постоянный контакт с внешним миром и увольнительные чуть не каждую неделю. Курорт! Пираты и контрабандисты, прознав о том, что монастырь идет проторенными тропами, нишкнули, так что шансов наткнуться на них практически не было. Для монастыря громко о себе заявить – верный способ с минимальными затратами обеспечить максимальную безопасность мирян.

Конечно, пиратов нужно уничтожать, а не просто пугать, а контрабандистов – не разгонять, а наказывать, но прошлый поход длился больше года, тогда «Зигфрид» побывал и в Вольных Баронствах, и на Периферии, драться приходилось и в «подвале», и в обычном пространстве, так что по заслугам и награда – полгода синекуры на зависть всем прочим монастырям. А и то. Пусть завидуют – злее будут.

Марта перевели в «Бальмунг» сразу, едва монастырь вышел в поход.

– Считай его моим подарком на день рождения, – объявил отец Александр.

– Ну, спасибо, авва, – отозвался Лукас, пребывавший после возвращения с планеты в полном душевном раздрае. – Только рыцарей мне еще и не дарили.

– Спасибо скажешь, когда Плиекти станет твоим ведомым, – архимандрит снес грубость стоически, как, впрочем, и всегда.

Лукас фон Нарбэ, летавший без ведомого с тех пор, как стал командовать эскадрильей, смерил своего командира и приемного отца взглядом, опасно близким к нарушению субординации. Ибо что, как не нарушение субординации – сомнение в умственных способностях старшего по званию?

– В карцер бы тебя, – вздохнул отец Александр. – Полетай с мальчиком, он талантлив, но талант нуждается в огранке. Так что насчет ведомого я серьезно, Аристо. Я хочу, чтоб ты занялся парнем лично, и научил его всему, что знаешь. Это приказ.